Литовско-московские отношения 1392 – 1408 годов... Части I – II.

Опубликовано: Беспалов Р. А. Литовско-московские отношения 1392 – 1408 годов в связи со смоленской, черниговской и рязанской политикой Витовта и Василия I. // Средневековая Русь. Вып. 12, 2016. / Отв. редактор А. А. Горский. М.: «Индрик», 2016. – С. 129–182. [3,27 а. л., 1 карта]

Части III – V >>   

/С. 129/

Литовско-московские отношения 1392 – 1408 годов
в связи со смоленской, черниговской и рязанской
политикой Витовта и Василия I

Кульминацией дружественных отношений между великим князем литовским Витовтом и его зятем великим князем московским Василием I конца XIV – начала XV вв. стал конфликт 1406–1408 гг. Их размирье не раз освещалось в историографии преимущественно в рамках двусторонних литовско-московских отношений¹. Третьи стороны в качестве инициаторов и деятельных участников конфликта почти не рассматривались. Между тем, можно выделить целый ряд феодалов, которые в ходе интересующих нас событий отстаивали свои собственные интересы, идущие порой вразрез с /С. 132/ политикой центральной литовской или московской власти. При этом они нарушали стратегический баланс между Литвой и Москвой, и, может быть, непреднамеренно вносили разлад между Витовтом и Василием I.

К концу XIV в. уже много десятилетий велась борьба Литвы и Москвы за влияние в Смоленской и Черниговской землях². С некоторого времени великие смоленские и великие черниговские князья настолько покорились литовским господарям, что стали их ставленниками в своих же собственных землях. Однако сами они все еще стремились к прежней самостоятельности. Еще одной значительной фигурой в региональной геополитике был великий князь рязанский. В его архиве хранились «грамоты докончальные великих князей резанских и великих князей черниговских, и великих князей смоленских». Сведения о них сохранились лишь в описях XVI в.³ Однако можно заметить, что рязанско-смоленские и рязанско-черниговские договоры могли заключаться только до начала XV в. Их контрагенты могут быть охарактеризованы, как субъекты межгосударственных отношений. История донесла до нас примеры проявления такой субъектности названных великих князей, которая создавала для их сильнейших соседей массу проблем и требовала ответной реакции.

I. Политическая ситуация в Черниговской и Смоленской землях в конце XIV – начале XV вв. и связанные с ней конфликты.

Политический центр Черниговской земли – город Брянск с конца XIII до середины XIV вв. находился под властью смоленской династии. В конце 1350-х гг. он перешел под верховную власть Литвы. В историографии было высказано мнение, что в этой связи в Брянске было восстановлено правление великих князей из династии черниговских Ольговичей⁴. Однако установившийся сюзеренитет над Брянском /С. 133/ не давал великим литовским князьям надежных гарантий его подчинения и в будущем. Так, к началу 1370-х гг. великий князь Роман Михайлович Брянский склонился на сторону Москвы. В результате великий князь литовский Ольгерд сместил его с Брянска, а его место занял князь Дмитрий Ольгердович. Дальнейшая история Брянска до начала XV в. очень скудно отражена в источниках. Не исключено, что уже к 1379 г. брянский стол вновь отошел к князю Роману Михайловичу, который впоследствии сумел примириться с великими литовскими князьями⁵.

В XIV в. в некогда единой Черниговской земле шел процесс образования обособленных княжений, которые сами претендовали на то, чтобы стать «землями»⁶, хотя в церковном устройстве над ними все еще сохранялась власть единого чернигово-брянского епископа. Князья обособившихся черниговских земель не обладали такой степенью самостоятельности, как великие князья, и гораздо сильнее были податливы политической конъюнктуре. На разных этапах истории часть из них могла быть солидарна с великим князем черниговским или даже с великими князьями рязанским и смоленским. Однако при обострении литовско-московских отношений их выбор лежал между двумя сильнейшими центрами притяжения – Москвой и Литвой.

Из князей Северо-Восточной Черниговщины князья тарусского дома одними из первых сблизились с Москвой. В 1392 г. Василий I получил в Орде ярлык на Тарусу⁷. В дальнейшем измельчавшие Тарусские, Оболенские и большинство других их родичей превратились во внутренних служилых князей при дворах великих и удельных князей московского дома. Князья новосильского дома (белёвские, одоевские и воротынские), как и тарусские, к началу XV в. находились в союзе с /С. 134/ Василием I⁸. Однако «Новосильская земля»⁹ не вошла в состав Московского государства и в будущем до конца XV в. сохраняла значительную часть суверенитета¹⁰. Гораздо более пеструю картину представляли собой князья козельского дома¹¹. Некоторые из них (Шонуровы) еще к /С. 135/ 1371 г. прочно осели на московской службе, но затем и в первой трети XV в. претендовали на наместничество в Козельске под властью Москвы¹². Потомки князя Тита Мстиславича Козельского (старшая ветвь козельских князей), вероятно, были политически разделены. Князь Иван Титович Козельский был женат на дочери великого князя Олега Рязанского¹³. Его потомком был князь Юрий Иванович Елецкий, который в самом начале XV в. также претендовал на старшее княжение в Козельске¹⁴. Под 1414 г. в летописях фигурирует «Елецкая земля», вероятно, в качестве обособленного княжения¹⁶. Князь Святослав Титович не ранее второй половины 1360-х гг. женился на дочери Ольгерда¹⁶. Его потомки владели Мосальском и рядом других городков в Поугорье¹⁷. Потомки Андрея Мстиславича (младшая ветвь козельских князей), владели Карачевом, Хотимлем, Звенигородом и рядом других городков¹⁸. На карачевской княжне был женат великий князь Роман Михайлович Брянский¹⁹. О других их родственниках того же времени: перемышльских, хотетовских, кромских князьях известно крайне мало.

/С. 136/ По мнению О. Халецкого, прежняя система удельных княжеств сохранялась не только в верховьях Оки, но и на Северщине²⁰. Со стороны центральной литовской власти еще не была проведена работа по их консолидации, столь эффективная в других областях Великого княжества Литовского²¹. «Terra Severiensis» со столом в Новгороде Северском к концу XIV в. уже явно называлась «землей»²². В ней правил князь Дмитрий-Корибут Ольгердович²³. Ему подчинялось множество князей и бояр, в том числе трубчевский воевода²⁴. До своего отъезда в Москву в 1379 г. Трубчевском владел князь Дмитрий Ольгердович. Позже на город претендовали и его потомки²⁵. Князь Александр Патрикеевич правил в Стародубе²⁶. В разное время на Северщине также княжили и другие литовские князья. Однако при возникновении внутренних разногласий в Великом княжестве Литовском они могли проявлять несогласие с центральной литовской властью и становиться самостоятельными центрами силы.

Во второй половине XIV в. ростки литовской власти на Черниговщине были еще не достаточно надежны. Они переплетались с интере-/С. 137/сами Москвы, местных князей, бояр, а также духовенства. Например, даже при подчинении Брянска Литве кафедра брянского владыки, в особенности при митрополите Алексии (1354–1378 гг.), находилась под сильным московским влиянием.

О политической ситуации в Смоленской земле конца XIV – начала XV вв. источники повествуют более подробно. Великий князь Святослав Смоленский являлся важнейшим субъектом межгосударственных отношений. Долгое время он был союзником великих литовских князей. Однако в 1386 г. решил отнять у Литвы Мстиславль, который прежде был смоленским городом. В походе он был убит, а его сыновья Глеб и Юрий попали в плен. Первый из них был уведен в Литву, а второй – приведен к присяге на верность польскому королю Ягайлу и великому князю литовскому Скиргайлу, и посажен на великом смоленском княжении²⁷. Ольгердовичи рассчитывали на лояльность великого князя Юрия Святославича, поскольку он был женат на «дочери старшей сестры Скиргайла», то есть на их племяннице (внучке Ольгерда)²⁸.

В Московском летописном своде конца XV в. под 1395 г. великий князь Олег Рязанский назван «тестем» князя Юрия Святославича²⁹. На этом основании в историографии распространено мнение, что князь Олег был женат на дочери Ольгерда³⁰. Однако к 1393 г. князь Олег также приходился тестем князю Дмитрию-Корибуту Ольгердовичу³¹. Последний не мог жениться на своей племяннице. Возможно, эта дочь князя Олега была от другого (первого) брака³². Тогда после его предполагаемой повторной женитьбы она становилась бы падчерицей его второй жены (дочери Ольгерда). Также можно предположить, что великий князь Олег Рязанский вовсе не был женат на дочери Ольгерда. В таком случае между 1386 и 1395 гг., возможно, уже до 1392 г. в семье великого князя Юрия Смоленского должны были произойти перемены: его первая жена (внучка Ольгерда) могла умереть, и он мог жениться второй раз – на дочери великого князя Олега Рязанского. Так или иначе, великий князь Юрий Смоленский и князь Дмитрий-Корибут через родство с великим князем Олегом Рязанским стали свояками.

В 1392 г. в противостоянии с Ягайлом и Скиргайлом князь Витовт Кейстутьевич с помощью немцев и части литовской знати вернул себе /С. 138/ часть своей вотчины. Затем постепенно устранил с политической сцены своих политических оппонентов и фактически стал великим князем литовским. Он был женат на дочери уже покойного князя Святослава Смоленского³³, и, таким образом, по-родственному имел отношение к Смоленску. Его шурин великий князь Юрий Святославич бил ему челом и обязался служить³⁴. Однако вскоре Витовт изменил свою политику в отношении Смоленска и Рязани. Зять великого князя Олега Рязанского – новгород-северский князь Дмитрий-Корибут пошел войной на Витовта, но потерпел поражение и был взят в плен³⁵. Видимо, тогда же великий князь Юрий Святославич был смещен со Смоленска и получил Рославль³⁶, а на великое смоленское княжение был посажен его брат Глеб Святославич³⁷. Тогда великий князь Олег Рязанский напал на брянский город Любутск³⁸. Это был единственный город Великого княжества Литовского, который находился в непосредственной близости от владений рязанского князя. В ответ литовские войска «воевали Рязаньскую землю»³⁹. В мае 1393 г. король Ягайло передал Новгород Северский князю Федору Любартовичу (до 1397 г.)⁴⁰. В ноябре 1393 г. /С. 139/ великий князь Олег Рязанский поручился за князя Дмитрия-Корибута перед Ягайлом⁴¹. Вскоре Корибут примирился с Витовтом⁴², однако Новгород Северский был для него потерян.

В сложившейся ситуации рязанско-смоленская коалиция не могла опереться на помощь Москвы. Лишь недавно, в начале 1391 г. Василий I женился на дочери Витовта Софье⁴³. В июне 1392 г. родная сестра Василия I княгиня Мария Дмитриевна была выдана за князя Семена-Лугвеня⁴⁴, который к тому времени, вероятно, уже получил Мстиславль, а позже стал играть значительную роль в восточно-русской политике Витовта.

В годы мирных московско-литовских отношений стало возможным объединение митрополии Киевской и всея Руси под властью единого митрополита. Киприан прибыл в Москву в 1390 г. Должно быть, именно он венчал Василия I с Софьей Витовтовной⁴⁵. В самом начале своего правления Киприан поставил ряд епископов, в том числе на Рязань – владыку Еремия, а на Чернигов и Брянск – владыку Исакия⁴⁶.

В 1393 г. Василий I со своей княгиней ездил в Смоленск, где встречался с Витовтом⁴⁷. В московско-литовском договоре 1449 г. имеется ссылка на недошедший до наших дней договор, в котором оговаривались московско-смоленские отношения. Он был заключен, когда «великии княз(ь) Витовтъ кн(я)зя Глеба на Смоленъску посадил»⁴⁸. Одно из условий некого договора между Витовтом и Василием I сохранилось в сведениях Тверской летописи. По нему Василий I обещал «не вьступати ся въ Смоленескъ за Юрiа никакымъ деломъ»⁴⁹. Может быть это соглашение имело место в 1401–1404 гг., но не исключено, что подобные же условия оговаривались еще в 1393 г.

Возможно, в тот момент Витовт рассматривал свои отношения со Смоленском уже наравне с внутренними делами Великого княжества Литовского. Однако вскоре великий князь Глеб Святославич стал «в /С. 140/ непослушании быти» великому князю литовскому⁵⁰. Так стало очевидным, что собственноручное поставление на смоленское княжение князей смоленской же династии не приносит великим литовским князьям желаемого результата. В этой связи Витовт решил упразднить институт великого смоленского княжения. В 1395 г. он собрал войска и сделал вид, что идет на Темир-Аксака. В то время Василий I выдвинулся к Оке и тоже готовился к обороне своих земель от чагатайского эмира⁵¹. Однако к концу сентября, дойдя до Смоленска, Витовт хитростью пленил находившихся там смоленских князей, отнял город у великого князя Глеба Святославича, а в Смоленске посадил клецкого князя Ямонта⁵².

К тому времени князь Юрий Святославич находился у своего тестя в Рязани⁵³. Согласно уникальным сведениям Никоновской летописи, в ответ на действия Витовта в декабре 1395 г. «князь велики Олегъ Ивановичь Рязанский съ зятемъ своимъ, съ великимъ княземъ Юрьемъ Святославичемъ Смоленскимъ, и з братьею своею, съ пронскими князи и съ козельскимъ, и съ муромскимъ, поиде ратью на Литву и много зла сътвориша имъ»⁵⁴. Несмотря на то, что в более ранних летописях этого сообщения нет, достоверность осуществления такого похода исключать нельзя, поскольку «тое же зимы»⁵⁵ Витовт посылал князя Семена-Лугвеня со смоленскими силами на великого князя Олега Рязанского. По Никоновской летописи Витовт сам ходил в поход (что представляется сомнительным) и потерпел неудачу. Согласно московскому и западнорусскому (смоленскому) летописанию, победа осталась за литовскими войсками⁵⁶.

В середине марта 1396 г. (за две недели до Пасхи) Василий I вновь встречался с Витовтом в Смоленске. Туда же прибыл митрополит Киприан для поставления нового смоленского владыки⁵⁷. В том же году великий князь Олег Рязанский снова напал на Любутск, однако Васи-/С. 141/лий I направил к нему послов и отвел от города. В начале октября (на Покров) Витовт совершил поход на Рязанское княжество и снова встречался с Василием I, на этот раз в Коломне⁵⁸. Все эти годы Василий I поддерживал тесные отношения с тестем.

В 1398 г. Витовт заключил мирный договор с Немецким орденом, по которому уступил ему Жемайтию. Кроме того, в договоре были обозначены политические притязания Ордена на Псков и Литвы на Великий Новгород⁵⁹. Новгородцы сами обещали принять Витовта в качестве великого князя, но обещания не выполнили и остались под покровительством Москвы⁶⁰. При этом литовско-московские отношения оставались дружественными. В начале 1399 г. великая княгиня Софья Витовтовна с детьми ездила в Смоленск, где встречалась с отцом и матерью⁶¹. Борьба князя Юрия Святославича за Смоленск была почти безнадежной, однако вскоре ситуация изменилась.

В августе 1399 г. Витовт выступил на помощь потерявшему ханство Тохтамышу. На реке Ворскле их войска потерпели сокрушительное поражение от хана Тимур-Кутлуга и князя Едыгея. В битве погибло много русских и литовских князей, в том числе – князь Глеб Святославич и смоленский наместник князь Ямонт⁶². Также погиб князь Дмитрий Ольгердович, который в летописной традиции в большинстве случаев назван князем «брянским»⁶³. Однако в Синодальном списке Летописного свода 1518 г. он назван князем «трубецким»⁶⁴. В Любецком и Введенском Печерском синодиках посмертно «князь Дмитрий Ольгердович» назван без титула⁶⁵. Поэтому нет ясности, занимал ли он перед смертью брянский (черниговский) стол или назван так по принадлежности ему Брянска в прошлом⁶⁶.

/С. 142/ После гибели многих князей от Тимур-Кутлуга Витовт посадил на смоленское наместничество великого князя Романа Михайловича Брянского и Черниговского. По сведениям Тверской летописи, тот назывался «братом» Витовту и Василию I⁶⁷, что, должно быть, свидетельствует о заключении между ними мирного договора.

В то же время князь Юрий Святославич предпринял попытку сблизиться с московским княжеским домом. В 1400 г. в Москве он выдал свою дочь Анастасию за князя Юрия Дмитриевича (брата Василия I)⁶⁸. Весной же 1401 г. князь Федор Ольгович Рязанский отдал свою дочь Василису за старшего сына князя Владимира Серпуховского – князя Ивана⁶⁹.

Изменившаяся расстановка сил дала возможность рязанско-смоленской коалиции действовать решительно. В августе 1401 г. войска великого князя Олега Рязанского и князя Юрия Святославича подступили к Смоленску. По уникальным сведениям Никоновской летописи с ними же были князья: пронские, муромский и козельский⁷⁰. А. Г. Кузьмин отмечал тенденциозность рязанских известий этого источника и ставил под сомнение сообщения об участии князей муромского и козельского в походах на Смоленск 1395 и 1401 гг.⁷¹ Тем не менее, родство старшей ветви козельских князей с великим князем Олегом Рязанским и их давний военно-политический союз известен из более ранних летописей и родословцев XVI–XVII вв.⁷² В Смоленске был мятеж и заговор – одни желали сохранить власть Витовта, а другие хотели вернуть своего отчича князя Юрия. Видимо, последние открыли ворота города. В результате наместник Витовта великий князь Роман Михайлович Брянский, а также брянские и смоленские бояре, которые не хотели допускать до власти князя /С. 143/ Юрия, были убиты, а великое смоленское княжение было возвращено Юрию Святославичу⁷³.

«Осенью» (в период с 23 сентября по 24 декабря)⁷⁴ Витовт пытался вернуть город, но сделать этого не сумел, взял перемирие с великим князем Юрием Смоленским и отступил. Тогда же в городе была «крамола», однако великому князю Юрию удалось расправиться с заговорщиками⁷⁵. Так планы рязанско-смоленской коалиции завершились победой, но торжество длилось недолго. В 1402 г. великий князь Олег Рязанский послал свои войска «на Брянескъ». Под Любутском они были разбиты князьями Семеном-Лугвенем Мстиславским и князем Александром Стародубским. По Никоновской летописи с ними также был некий князь Бойнос Иванович. Сын великого князя Олега князь Родослав попал в плен, где затем провел три года⁷⁶. Еще более сокрушительный удар по рязанско-смоленской коалиции нанесла смерть великого князя Олега Рязанского, наступившая 5 июля 1402 г.⁷⁷ Новый великий князь Федор Ольгович Рязанский был женат на родной сестре Василия I⁷⁸. В конце ноября 1402 г. он заключил с московским князем союз и в отношениях с Литвой, видимо, полностью подчинился его воле⁷⁹. В результате великий князь Юрий Смоленский был лишен поддержки со стороны Рязани. Едва ли ни единственной надеждой для него остался мирный договор с новгородцами, заключенный в том же году⁸⁰.

В 1403 г. князь Семен-Лугвень ходил войной на Смоленскую землю. Ему удалось взять Вязьму и захватить в плен князя Ивана Святославича⁸¹. Затем в 1404 г. Витовт «со всею силою» пришел к Смоленску. Вместе с ним были князья Семен-Лугвень, Свидригайло и свояк великого князя Юрия – Дмитрий-Корибут. Город выдержал семь недель /С. 144/ осады, но не сдался, и Витовт был вынужден отступить⁸². Датировка данных событий проблематична. Согласно Софийской I летописи старшего извода, Витовт осаждал Смоленск семь недель: «и быв 7 недель, и по Велице дни отступи прочь». Пасха (Велик день) в этом году приходилась на 30 марта. Если осада длилась с 11 февраля по 30 марта 1404 г., то не ясно, как понимать слова летописца о том, что Витовт стоял под Смоленском «всю весну», ведь весна начиналась с Благовещения (25 марта). К тому же 14 февраля Витовт находился в Вильно⁸³, откуда путь до Смоленска занимал немало времени. Остается предположить, что запись о датировке Софийской I летописи испорчена. Возможно, следует читать: «и быв 7 недель по Велице дни, и отступи прочь». Тогда осада длилась с 30 марта по 17 мая. Видимо, именно в этой связи Витовт не присутствовал на переговорах о возобновлении мирного договора с Немецким орденом в Рацёнжке 18–23 мая 1404 г. Его главным представителем там был Ягайло⁸⁴. Следующая осада Смоленска началась уже в июне и действительно продолжалась до конца весны, которая заканчивалась накануне Рождества Иоанна Предтечи, то есть 23 июня⁸⁵.

Вскоре после снятия первой осады великий князь Юрий Святославич оставил свою княгиню с боярами в Смоленске и поехал в Москву просить помощи у великого князя московского. По летописным сведениям, он был готов отдаться Василию I со всем своим княжением⁸⁶. Однако Василий I не принял его, «не хотя изменити Витовту». Князь Юрий Святославич, видимо, не терял надежды и трижды переносил срок своего возвращения. Тем временем великий князь /С. 145/ литовский повторно осадил Смоленск. Горожане «не могуще терпети въ граде въ гладе пребывающе, и от многа изнеможенья и истомы предаша град Витовту месяца июня 26»⁸⁷. По мнению Р. Плетни, для жителей Смоленска Витовт олицетворял надежду на стабильность, и они выиграли от того, что сдали город литовскому господарю⁸⁸. Однако, как было показано выше, князь Юрий Святославич истребил своих противников при взятии Смоленска в 1401 г., а затем расправился и со скрывавшимися заговорщиками. Следует полагать, что к 1404 г. в городе в основном оставались сторонники князя Юрия, которым он даже доверил охранять свою жену. Сдаться их могло заставить только действительно бедственное положение. Еще Л. В. Черепнин указал на то, что после взятия Смоленска Витовт развел по разным местам всех смоленских бояр, которые хотели добра князю Юрию, а иных замучил⁸⁹.

В свою очередь, получив отказ от Василия I, князь Юрий Святославич вынужден был поехать в Великий Новгород, куда прибыл 20 июля 1404 г., «и новгородци прияша его с миром»⁹⁰. По Новгородской IV летописи, он получил в кормление 13 городов, в том числе те, которые находились в совместном управлении Новгорода с Москвой (Русу, Ладогу, Орешек, Тиверск, Корелу, Копорье, Торжок, Волок Ламский, Порхов, Вышегород, Яму, Высокое, Кошкин городец)⁹¹. Таким образом, он со своим смоленским окружением остался довольно состоятельным феодалом и, должно быть, потенциально опасным для своих врагов.

Так в результате событий последних лет Смоленск достался Витовту. Другая же часть развалившейся рязанско-смоленской коалиции попала под влияние Василия I. В нее кроме великого князя Федора Ольговича Рязанского, по всей видимости, входил князь Юрий Козельский и Елецкий. Последний был племянником великого князя Федора Ольговича и приходился двоюродным братом его дочери Василисе Федоровне, которая в 1401 г. была выдана замуж за князя Ивана Владимировича (за сына князя Владимира Серпуховского)⁹². /С. 146/ Князь Юрий Козельский отъехал на московскую службу⁹³, а Козельск в результате какого-то соглашения сторон, видимо по-родственному, был передан князьям московского дома. Василий I отдал его князю Владимиру Серпуховскому, а тот – своему старшему сыну Ивану Владимировичу⁹⁴. Василий I передал князю Владимиру Андреевичу двух сыновей князя Ивана Шонура Козельского: Константина и Романа. Не исключено, что Роман Иванович Шонуров наместничал в Козельске при князе Иване Владимировиче. Позже Матвей Романо-/С. 147/вич Шонуров держал Козельск «не в отъимку» при другом сыне князя Владимира Серпуховского – при князе Василии Владимировиче⁹⁵. При этом Василий I забрал у князя Владимира Серпуховского Ржеву, а несколько позже воеводой там поставил князя Юрия Козельского⁹⁶. Вместо Волока Ламского князь Владимир Серпуховский получил Городец с волостьми, за исключением тех, которые были пожалованы князю Ивану Борисовичу Нижегородскому. В результате обмена земель последний также получил Людимльск (Людимеск), который, видимо, был козельской волостью⁹⁷. Не исключено, что эта сделка была совершена без участия Витовта. Во всяком случае, Василий I допускал, что Козельск может быть потерян. В таком случае он обещал князю Владимиру Серпуховскому компенсацию⁹⁸. Кроме того, через семейство князя Владимира Серпуховского Москва продолжала укреплять свои связи с Новосильским княжеством – в начале 1405 г. князь Семен Владимирович Боровский женился на дочери одного из новосильских князей⁹⁹. Тем самым были явно очерчены притязания Василия I на политическое влияние в северо-восточной части Черниговщины.

После падения Смоленска Василий I, думается, вполне мог рассчитывать на продолжение союза со своим тестем Витовтом и другими литовскими князьями. В смоленских и черниговских делах все предыдущие годы он вел дружественную и даже лояльную по отношению к ним политику. У князя Семена-Лугвеня Мстиславского после смерти княгини Марии Дмитриевны († 1399 г.) остался сын¹⁰⁰, который, таким /С. 148/ образом, приходился племянником Василию I. Сама княгиня Мария, хотя и умерла в Мстиславле, но была похоронена в Москве¹⁰¹. В начале января 1397 г. князь Александр Стародубский по каким-то делам был в Москве¹⁰², а в октябре 1403 г. выдал свою дочь за князя Андрея Можайского (брата Василия I)¹⁰⁰.

До сих пор Витовт не ссорился со своим зятем, но вместе с тем планомерно добивался своих целей в данном регионе. При нем с конца XIV до начала XV вв. был упразднен институт великого княжения в Смоленской и Черниговской землях. На смену уже окончательно должен был прийти институт литовского наместничества, что вело к преобразованию в отношениях местных феодалов между собой, и на первом этапе порождало немалые волнения в их среде. Одновременно Великое княжество Рязанское в межгосударственных делах теряло свой вес. В 1405 г. Витовт за крупный выкуп выпустил из плена князя Родослава Рязанского¹⁰⁴. Не исключено, что в то же время рязанские князья также обязались не выступать против Литвы заодно с князем Юрием Святославичем. В результате остававшиеся на своих местах черниговские и смоленские феодалы впервые в своей истории оказались исключительно между Москвой и Литвой.

В сложившейся ситуации князь Юрий Святославич оказался изгоем. Однако вскоре именно от этой смоленской искры разгорелась новая еще более крупная война и заполыхала ярким пламенем.

II. Начало войны 1406–1407 гг. (кампания 1406 г.).

В феврале 1405 г. князь Юрий Святославич обратился за помощью к великому магистру Немецкого ордена Конраду фон Юнгингену и ливонскому магистру Конраду фон Фитингхофу. Через своего посла он передавал немецкому магистру, что между их предками были мирные отношения, но, несмотря на это, Конрад фон Юнгинген помирился с Витовтом, из-за которого князь Юрий утратил свою отчину. Просил великого магистра хотя бы быть посредником и упросить Витовта отпустить из литовского плена его жену, захваченную при взятии Смоленска. Писал, что сам хочет приехать в Мариенбург и /С. 149/ искать у великого магистра совета и поддержки. Однако Конрад фон Юнгинген не желал нарушать мир с Витовтом. Он отвечал, что договор Ордена с Витовтом не нарушал договора с князем Юрием, отказал ему в поездке в Мариенбург и, хотя допускал свое посредничество по поводу его жены, но и в это дело глубоко вдаваться не желал. Князь Юрий Святославич спрашивал, будет ли Конрад фон Юнгинген помогать Витовту против него? Великий магистр отвечал, что «неприятели» Витовта не являются «приятелями» Ордену¹⁰⁵.

Некоторые отечественные и польские исследователи признают князя Юрия Святославича если не причиной, то хотя бы одним из поводов для начала литовско-московской войны. Однако обычно сосредотачивают свое внимание на оценке военного и политического потенциала Витовта и Василия I, а также на их собственных стратегических задачах¹⁰⁶. В результате роль князя Юрия Святославича в конфликте отодвигается на второй план и остается недооцененной. Между тем, его персона красной нитью проходит через всю войну 1406–1407 гг. и является ее краеугольным камнем. В частности, об этом говорит повесть в составе Тверской летописи под заголовком «Розмерье съ Литвою». Она рассказывает о событиях 1404–1406 гг. начиная с бегства князя Юрия Святославича в Москву и оканчивается описанием первых столкновений на московско-литовском порубежье¹⁰⁷. Данная повесть может быть дополнена и другими источниками.

Витовт обратился к Василию I и просил, чтобы его люди поймали князя Юрия Святославича «поиеже то новгородци твои суть», а когда поймают, то просил держать его в Московской земле. Литовский господарь называл Юрия своим врагом, причинившим ему много зла. Однако Василий I отвечал: «азъ Юрiа не имею у себе, прiаша его новгородци безъ моего повеленiа»¹⁰⁸. Устранившись от решения этой проблемы, Василий I развязал тестю руки в новгородских и псковских делах. Витовт добился того, чтобы ливонский магистр уведомил новгородцев о содержании договора Литвы с /С. 150/ Немецким орденом в части притязаний Витовта на Великий Новгород и о его поддержке в этом вопросе со стороны Ордена. В историографии высказывалось мнение, что тем самым он хотел припугнуть новгородцев¹⁰⁹. В сентябре 1405 г. Витовт обратился к новгородцам и просил отказаться от князя Юрия или совершить по этому делу судебное разбирательство, но те не послушали¹¹⁰. Наконец, Витовт послал своих послов во Псков с вопросом: «едино ли есте за Юрiа съ Новымгородомъ»? Они же отвечали: «едино есмы»¹¹¹. Тогда Витовт отослал крестную грамоту псковичей в Новгород, в начале февраля 1406 г. напал на Псковскую землю, и его мир с Василием I был нарушен¹¹². Если мыслить не категориями государственных образований, а с точки зрения династических связей княжеской элиты, то перед нами отчетливо проявляется семейный конфликт, переросший в горячую фазу противостояния.

Псковичи обратились к новгородским воеводам и призвали их вместе идти воевать на Литву. Однако те ответили, что на это их не благословил владыка¹¹³. Должно быть, новгородский архиепископ Иоанн опасался гнева митрополита Киприана, которым ранее уже был наказан и сидел у него «в поиманье» три с половиной года с 1401 по 1404 гг.¹¹⁴ В этой связи можно думать, что и возможности князя Юрия Святославича в противостоянии с Витовтом оказались сильно ограниченными. Его договор с Великим Новгородом в основном сводился к совместной защите от внешних врагов торговой республики¹¹⁵. Тем не менее, «псковская обида», вспыхнувшая из-за князя Юрия Святославича, все же обернулась войной¹¹⁶.

/С. 151/ После нападения Витовта на Псковскую землю новгородцы и псковичи ездили в Москву жаловаться на литовского господаря. Василий I послал к ним своего брата князя Петра Дмитриевича. Тот пребывал в Новгороде полторы недели (приблизительно в марте – начале апреля), однако конкретные итоги его поездки не известны¹¹⁷. Затем, вероятно, в конце мая 1406 г. московский государь «посла князя своа воеводы на гради литовскыя, ови ихъ идоша подъ Вязьму, а друзии къ Серпейску»¹¹⁸. Под Вязьмой был убит московский воевода князь Иван Липятыч¹¹⁹, и московским войскам /С. 152/ пришлось отступить. Другие войска тоже не добились успеха и, «не дошедше Серпейска, възвратишася въспять»¹²⁰. Наиболее подробно перемещения войск обеих сторон изучал В. Н. Темушев. По его мнению, московское войско разделилось на две части в районе реки Угры¹²¹. Однако, возможно, в летописном сообщении говорится о походах двух разных московских войск: один мог быть совершен со стороны Можайска на Вязьму¹²²; другой – со стороны Калуги и Воротынска, далее, возможно, через Серенск на Серпейск¹²³. Вероятно, во втором походе принимали участие не только собственно московские (или серпуховские) полки, но и войска новосильских князей, которых Витовт признавал своими врагами.

/С. 130/

/С. 152/

Литва, по всей видимости, тоже ответила двумя ударами: «въступль же глубле въ страну Московскую, градъ Воротынескь взяша, и въ Козелсте посадиша посадникы своа, и близъ Мужайску /С. 153/ воеваша»¹²⁴. О можайском походе больше ничего не известно. Поход же на новосильский город Воротынск осуществил князь Семен-Лугвень Мстиславский. В воскресенье 4 июля 1406 г. Витовт писал маршалу Немецкого ордена Ульриху фон Юнгингену из Орши: «Мы даем Вам знать, что в день отправления этого письма к нам пришло известие, что герцог Лугвень и другие наши воеводы с войсками напали на крепость нашего врага, называемую Воротынск. И после этого в следующее воскресенье взяли ее и сожгли, итак наши [люди] при помощи Всевышнего благополучно оттуда удалились»¹²⁵. Таким образом, Воротынск продержался меньше недели и пал в одно из предшествующих 4-му июля воскресений, может быть 27 или 20 июня¹²⁶. Что же касается Козельска, вероятно, горожане предались литовским войскам без боя.

Витовт находился всего в нескольких днях пути от арены боевых действий. Однако тут оказалось, что он больше не может рассчитывать на поддержку некоторых литовских князей. В Московском летописном своде (равно как и в Симеоновской летописи) вслед за известием о нападении Василия I на литовские земли сообщается о выезде на московскую службу князя Александра Ивановича Гольшанского по прозвищу Нелюб¹²⁷. По выписке Н. М. Карамзина из /С. 154/ Троицкой летописи, это произошло «весной»¹²⁸, то есть, видимо, в период с конца мая по 23 июня¹²⁹. Отец князя Александра Нелюба – князь Иван Ольгимонтович долгие годы был верным соратником Витовта и приходился ему свояком по браку с дочерью великого князя Святослава Смоленского. Братья князя Александра не изменяли Витовту, да и владения Гольшанских находились в западной части Великого княжества Литовского¹³⁰. Однако сам князь Александр Нелюб явно оказался где-то между Витовтом и Василием I. Поэтому стоит заметить, что это семейство было связано и с Черниговщиной. Сестра князя Александра Нелюба княгиня Ульяна была замужем за князем Иваном Карачевским¹³¹. Как известно, заключение династических браков княжескими семьями из соседних регионов было распространено. Поэтому уместно задаться вопросом: не был ли князь Александр Нелюб наместником Витовта в одном из черниговских городов? Может быть, после смерти великого князя Романа Михайловича он наместничал в Брянске? Витовт вполне мог доверить сыну князя Ивана Ольгимонтовича такой ответственный пост¹³². Войско князя Александра Нелюба состояло из литовцев и поляков¹³³. В Москве он получил достойную компенсацию – город Переяславль, что характеризует его, как довольно значимую фигуру. Вместе с тем, не лишним будет заметить, что он был племянником князя Юрия Святославича.

Кроме того от войны уклонился стародубский князь¹³⁴. 4 июля 1406 г. из Орши Витовт сообщал маршалу Немецкого ордена, что «герцог Александр Стародубский, божьей милостью, здоров»¹³⁵. Не ясно, с чем связан такой пассаж. Может быть, верховный маршал сам интересовался его здоровьем, поскольку знал его в числе лиц, /С. 155/ заключавших с Немецким орденом мирный договор 1398 г.?¹³⁶ Или накануне князь Александр болел, может быть притворялся больным? Во всяком случае, он, видимо, не желал идти войной против своего зятя князя Андрея Можайского, а вскоре и вовсе выяснилось, что он хотел изменить Витовту¹³⁷. С. М. Кучиньский вслед за рядом других исследователей с опорой на сведения М. Стрыйковского полагал, что именно князь Александр Стародубский в 1401–1406 гг. одновременно был и брянским наместником¹³⁸. Е. В. Русина справедливо указала, что опора на сочинение М. Стрыйковского сомнительна, поскольку в его Хронике много сведений, которые нельзя проверить по другим, более надежным источникам¹³⁹. Так или иначе, из всех князей, составлявших костяк воинских сил на востоке Великого княжества Литовского, у Витовта остался один только князь Семен-Лугвень.

Потери Витовта были очень существенными. С началом вооруженного конфликта от него отпала огромная территория. Теперь войска нужно было вести вовсе не на Москву, а на Стародуб и на Брянск. Более того, в Орше и в соседних областях у Витовта не имелось таких сил, которые позволили бы ему восстановить свою власть на Северщине и продолжить борьбу с Василием I. Литовскому господарю пришлось спешно выехать в литовские замки для срочной мобилизации собственно литовских войск. Еще в июне он также посылал в Немецкий орден и в Польшу с просьбой о помощи.

На сбор войск ушло довольно много времени. Согласно продолжению так называемой прусской хроники Иоганна фон Посильге (1405–1419 гг.)¹⁴⁰, лишь 25 июля 1406 г. (в день святого Якова) Витовт выступил в поход против «короля Москвы»¹⁴¹. По хронике Я. Длугоша, его войско состояло из поляков, литовцев и русских¹⁴². Немецкие источники тоже называют поляков, но еще и волохов (молдаван). Причем поляками командовал князь Свидригайло Ольгердович¹⁴³. В Львове /С. 156/ выплаты для «похода на Москву» осуществлялись еще 1 августа¹⁴⁴. Немцы столкнулись с существенными организационными проблемами. В частности, жмудь не хотела идти на войну, ссылаясь на то, что никогда не участвовала в таких далеких походах. Об этом жмудский фогт Михаэль Кюхмайстер фон Штернберг сообщал великому магистру Немецкого ордена еще 29 и 30 июня¹⁴⁵. В итоге комтур Рагнита Фридрих фон Цоллерн и жмудский фогт Михаэль Кюхмайстер отправились в поход только 7 августа – на 12 дней позже Витовта¹⁴⁶. С ними также были герольды герцога Голландии и герцога Бургундии¹⁴⁷.

Известная дорога из Вильно на Северщину проходила через Минск – Могилев – Кричев и доходила до Стародуба¹⁴⁸. В результате /С. 157/ похода литовских войск князь Александр Стародубский был схвачен и заключен в тюрьму¹⁴⁹. Из Стародуба дорога шла через Трубчевск на Брянск¹⁵⁰. По всей видимости, до Брянска Витовт добрался к концу августа и ожидал там подкрепления.

Немцы и жмудь спустя 27 дней пути 2 сентября 1406 г. прибыли в Брянск¹⁵¹. 3 сентября в своем письме великий князь литовский благодарил верховного маршала Немецкого ордена за войска крестоносцев и жмуди, более тысячи человек, посланных ему на помощь¹⁵². В «Суммариуме Ягайла и Витовта» (немецкий источник, восходящий к сочинению 1412–1413 гг.) говорится о 14 сотнях всадников, прибывших к литовскому господарю из Немецкого ордена¹⁵³.

В благодарность за подаренного жеребца Витовт направил маршалу Немецкого ордена двух соколов. Через месяц тот получил письма от Фридриха фон Цолерна и Витовта, написанные в Брянске 2 и 3 сентября. 13 октября 1406 г. маршал писал великому магистру, что от великого князя литовского к нему приехали двое сокольничих, которые поведали о походе своего господина. По их словам, Витовт требовал от Василия I выдать ему князей Александра Нелюба и Юрия Смоленского. Сокольничие выражали надежду, что на этих условиях мир между Витовтом и «Москвитином» скоро наступит¹⁵⁴.

/С. 158/ Князь Александр Нелюб действительно находился в Великом княжестве Московском. Что же касается князя Юрия Святославича, то, судя по Новгородской I летописи, он все еще пребывал в Великом Новгороде¹⁵⁵. Видимо, Витовт по-прежнему настаивал на том, что новгородцы подчиняются Василию I¹⁵⁶, поэтому требование о выдаче князя Юрия Святославича было адресовано именно московскому князю.

Сообщение сокольничих явно указывает на то, что задолго до встречи с войсками Василия I, Витовт не желал вступать в сражение со своим зятем, а выдвигал перед ним конкретные политические требования. Следовательно, одной из основных целей похода Витовта было восстановление порядка в Стародубской и Брянской землях, тогда как об урегулировании порубежных конфликтов и о политических разногласиях с Москвой можно было бы договориться.

Не ранее 3 сентября войска Витовта выступили из Брянска. Они двигались по направлению Карачев – Звенигород – Мценск – Чернь, дошли до реки Плавы (в ее среднем или нижнем течении) и расположились на Пашковой гати, то есть перед переправой через реку¹⁵⁷. Московские войска выдвинулись из Москвы 7 сентября и переправились через Оку в районе Серпухова¹⁵⁸. Они шли на Плаву через верховья Упы, возможно, их путь пролегал через Тулу. На помощь к Василию I пришли полки великого князя Ивана Тверского и татары хана Шадибека. Согласно прусской хронике, войска Витовта «пребывали в земле московского короля 14 дней; и тот не решался напасть на них, хотя он созвал на помощь много татар и всех русских герцогов»¹⁵⁹. Московские войска затратили на свой путь от Москвы до Плавы 15 дней (с 7 до 22 сентября)¹⁶⁰. Приблизительно столько же или чуть больше времени было у войск Витовта на путь от Брянска до Плавы. /С. 159/ Заметим, что кратчайшее расстояние от Брянска до Плавы приблизительно равно кратчайшему расстоянию от Москвы до Плавы. Поэтому можно думать, что противоборствующие стороны остановились там, где встретились, разумеется, с учетом предварительной рекогносцировки местности¹⁶¹. Согласно Тверской летописи, простояв на Плаве 9 дней, стороны взяли перемирие с 1 октября «до Съшествиа Святаго Духа» (15 мая 1407 г.)¹⁶⁰.

Спустя много десятилетий Я. Длугош писал, что после заключения перемирия Витовт раздал многим полякам в награду рыцарские гербы. Причем произошло это почему-то на реке Угре¹⁶³. Этот сюжет был использован В. Н. Темушевым в качестве аргумента для предположения, что на Плаву войска Витовта могли идти со стороны Угры¹⁶⁴. К сожалению, ученый не использовал документы Немецкого ордена, описывающие путь немецких войск и Витовта. Известия /С. 160/ Я. Длугоша следует поставить под сомнение. Во-первых, как уже было показано выше, Витовт шел на Плаву со стороны Брянска. Во-вторых, в отличие от русских летописей и прусской хроники рассказ Я. Длугоша очень несодержательный. Хронисту вообще были плохо известны детали похода на Плаву. В частности, он не упоминает об участии в нем немцев и жмуди. В-третьих, в 1406 г. поляки Свидригайла не могли принести в Польшу таких вестей, поскольку остались вместе с ним в Брянске. На Угру ходили другие польские отряды под командованием маршала Польского королевства Збигнева, однако это было в 1408 г.¹⁶⁵ Возможно, два схожих по своему содержанию похода Витовта против Василия I и привели к вероятной ошибке Я. Длугоша.

Согласно прусской хронике и книге выплат казначея Немецкого ордена, немецкие крестоносцы находились вдали от родины 15 недель¹⁶⁶. По всей видимости, они вернулись из «русского похода» вместе с остальными войсками Витовта, и прибыли домой около 19 ноября 1406 г.¹⁶⁷

Для Витовта восточная кампания в целом оказалась успешной. Еще в июне 1406 г. все нападения московских войск были отбиты, взят Козельск, нанесен урон порубежным московским местам, а также новосильским союзникам Василия I. В ходе второго похода в августе–сентябре удалось избавиться от северских изменников, а Брянск и Стародуб были переданы в наместничество князю Свидригайлу. Василию I же пришлось идти на уступки. В перемирную грамоту без ведома тверских князей и воевод было вписано имя великого князя Ивана Тверского. Во-первых, Василий I не оказал ему чести и вписал его после своей «братии», что было ниже достоинства тверского князя. Во-вторых, видимо, значительную роль сыграло то обстоятельство, что великий князь Иван был женат на сестре Витовта, умершей совсем недавно, в 1404 г.¹⁶⁸ В итоге великий князь тверской был записан «во вся страны» или «вь многыя земля». Должно быть, это означает, что Витовт добился его нейтралитета, за что позже тверичи попрекали московскую сторону: «сами /С. 161/ не восхотесте, брате, помощи нашеа». По этой причине тверская сторона впредь отказалась помогать Москве¹⁶⁹.

Сторонам, видимо, удалось достичь компромисса по поводу князя Юрия Святославича. Несмотря на то, что в начале сентября Витовт надеялся на его выдачу, ранее все же допускал, что Василий I сведет его с Великого Новгорода и будет держать в своей земле¹⁷⁰. 14 ноября 1406 г. (в Филиппово заговение) князь Юрий Святославич приехал к Василию I и получил от него Торжок¹⁷¹, который находился в совместном московско-новгородском управлении, и который князь Юрий имел в кормлении, будучи еще в Великом Новгороде¹⁷². Так были учтены интересы брата Василия I – князя Юрия Дмитриевича, который был зятем князя Юрия Святославича.

Несмотря на успех Витовта на Плаве, опыт показал, что оголяя свои тылы, литовский господарь давал волю псковичам. 30 июля, когда Витовт уже шесть дней находился в походе на Стародуб, псковские войска напали на Полоцк и три дня стояли под его стенами¹⁷³. Может быть в ответ на их действия в конце августа – начале сентября немцы напали на псковские волости и разоряли их две недели. Однако в октябре, когда еще значительные силы немцев были заняты в «русском походе», псковичи напали на ливонские города Новый городок и Кирпигу, где нанесли немцам существенное поражение¹⁷⁴.

Кроме непосредственных отношений Витовта с Василием I стоит отметить, что значительную утрату они понесли со смертью митрополита Киприана, который ранее играл связующую роль между Москвой и Литвой. В конце августа он уже был болен, а 16 сентября 1406 г. скончался¹⁷⁵. С его смертью на пространстве митрополии Киевской и всея Руси был утрачен влиятельный дипломатический и миротворческий ресурс.

{Примечания}

/С. 129/ ¹ Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 2. Т. 5. М., 1989. Стб. 107–110; Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. 2. М., 2001. С. 502–504; Барбашев А. И. Витовт и его политика до Грюнвальдской битвы (1410 г.). СПб., 1885. С. 114–116; Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238 по 1505 г. Т. 1. СПб., 1889. С. 139–141; Halecki O. Dzieje unii Jagiellońskiej. T. 1. W wiekach średnich. Kraków, 1919. S. 180–186; Prochaska A. Dzieje Witolda Wielkiego Księcia Litwy. Wilno. 1914. S. 108–111; Пресняков А.  Е. Образование великорусского государства. Очерки по истории XIII–XV столетий. Пг., 1918. С. 342–346; Kolankowski L. Dzieje Wielkiego Księstwa Litewskiego za Jagiellonów. T. 1: 1377–1499. Warszawa, 1930. S. 84–87; Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV–XV веках. М., 1960. С. 713–714; Pletnia R. Działalność wielkiego księcia Witolda na północno-wschodnich obrzeżach państwa Litewskiego w latach 1404–1408 // Zeszyty Naukowe Uniwersytetu Jagiellońskiego. Prace Historyczne. 1998. №125. S. 17–33; Stolarczyk Т. Na karuzeli życia czyli walki Świdrygiełły o tron litewski 1392–1430 // Niebem i sercem okryta. Studia historyczne dedykowane dr Jolancie Malinowskiej. Toruń, 2002. S. 110–114; Гудавичюс Э. История Литвы с древнейших времен до 1569 года. М., 2005. С. 212–213. В том числе в специальных работах по истории черниговских земель и в частности Верхнего Поочья местные князья были представлены лишь в качестве объекта политического влияния Литвы и Москвы (Kuczyński S. M. Ziemie Czernihowsko-Siewerskie pod rządami Litwy. Warszawa, 1936. S. 219–223; Темушев В. Н. Пограничные города Великого княжества Литовского: Дмитровец в XV в. // Studia Historica Europae Orientalis. Вып. 2. Минск, 2009. С. 61–67; Шеков А. В. Верховские княжества. Середина XIII – середина XVI вв. М., 2012. С. 135–137).

/С. 132/ ² См.: Флоря Б. Н. Борьба московских князей за Смоленские и Черниговские земли во второй половине XIV в. // Проблемы исторической географии России. Вып. 1. М., 1982. С. 58–78.

³ Данные документы рязанского великокняжеского архива хранились в Царском архиве еще во второй половине XVI в. (Описи царского архива XVI века и архива Посольского приказа 1614 года / Под ред. С. О. Шмидта. М., 1960. С. 32).

⁴ Горский А. А. Брянское княжество в политической жизни Восточной Европы (конец XIII – начало XV в.) // Средневековая Русь. Вып. 1. М., 1996. С. 76–90.

/С. 133/ ⁵ Беспалов Р. А. Черниговский трезубец на вислых печатях XII века и клеймение им монет в 1370-х годах // Куликовская битва в истории России. Вып. 2. Тула, 2012. С. 137–141.

⁶ Как показал А. А. Горский, термин «земля» в территориально-политическом смысле сложился в ходе формирования Русского государства в XI – начале XII вв. и обозначал государство в целом (Русскую землю). В XII – XIII вв. он стал употребляться по отношению территориям, которые управлялись обособившимися княжескими династиями и приобретали статус независимых государств (Горский А. А. Земли и волости // Древняя Русь. Очерки политического и социального строя. М., 2008. С. 29–32).

⁷ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 219; Горский А. А. От земель к великим княжениям: «Примыслы» русских князей второй половины XIII–XV в. М., 2010. С. 117, 122–123.

/С. 134/ ⁸ В одной из статей московско-рязанского договора 1402 г., вероятно, восходящей к договору 1385 г., указано, что новосильский князь и тарусские князья с Василием I «один человек», то есть «с ним за один», его союзники (ДДГ. №19. С. 53).

⁹ Термин «Новосильская земля» зафиксирован в Тверской летописи под 1407 г. (ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 477).

¹⁰ С 1427 г. до 1480-х гг. князья новосильского дома служили великим литовским князьям на основании договоров, которые при случае могли быть расторгнуты. При этом новосильские князья сохраняли свою исконную вотчину за собой (См.: Беспалов Р. А. Реконструкция докончания Витовта с князьями новосильского дома 1427 года // Очерки феодальной России. Вып. 18. М.; СПб., 2015. С. 3–48.).

¹¹ В поздних родословцах «князь Мстислав Карачевский» назван основателем рода козельских, елецких, мосальских, карачевских, звенигородских князей и других их ответвлений. Однако, из более ранних источников известно, что княжеский стол в Козельском уделе Черниговской земли возник к первой четверти XIII в., когда карачевского княжения еще не существовало (ПСРЛ. Т. 2. М., 1998. Стб. 741). Сыновья князя Мстислава – Тит и Андрей Мстиславичи упомянуты в летописях под 1339 и 1365 гг. с титулами «козельских князей» (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 2000. Стб. 52; ПСРЛ. Т. 18. М., 2007. С. 92, 104; Приселков М. Д., Фасмер М. Р. Отрывки В. Н. Бенешевича по истории русской церкви XIV века // Известия Отделения русского языка и словесности Т. 21. Кн. 1. Пг., 1916. С. 58). Потомки князя Андрея Мстиславича получили Звенигород и Карачев и являлись младшей ветвью рода. Родословная потомков князя Мстислава была составлена в первой трети XVI в. Дионисием Звенигородским. К тому времени старшая ветвь князя Тита Мстиславича захудала и была отодвинута на второй план. Мстислав и его сын Андрей Мстиславич были названы «карачевскими князьями». Князь Тит Мстиславич назывался без титула, но потом ему тоже был записан титул «карачевского князя» (Бычкова М. Е. Состав класса феодалов России в XVI в. Историко-генеалогическое исследование. М., 1986. С. 74–75). Затем эти титулы закрепились в более поздних родословцах XVI–XVII вв. (Редкие источники по истории России. Вып. 2: Новые родословные книги XVI в. / Подг. З. Н. Бочкарева, М. Е. Бычкова. М., 1977. С. 41, 112; Родословная книга князей и дворян российских и выезжих. Ч. 1. М., 1787. С. 180). В этой связи можно предположить, что превращение козельских князей Мстиславичей в карачевских и, соответственно, перемещение старшего стола князей этого рода из Козельска в Карачев – это плод деятельности составителей родословцев XVI–XVII вв. (Подробнее см.: Беспалов Р. А. «Новое потомство» князя Михаила Черниговского по источникам XVI–XVII веков (к постановке проблемы) // Проблемы славяноведения. Брянск, 2011. Вып. 13. С. 80–83, 86–97).

/С. 135/ ¹² ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 2000. Стб. 98; Лихачев Н. П. Разрядные дьяки XVI в. Опыт исторического исследования. СПб., 1888. С. 433–437; Беспалов Р. А. Козельск в XV веке: очерк политической истории // Калужский край – доблестный щит земли русской. Калуга, 2014. С. 29.

¹³ ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 26.

¹⁴ После перехода на московскую службу, в 1408 г. князь Юрий Козельский был назначен воеводой в Ржеве (ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 237). По родословцам он происходил из елецкой ветви козельских князей (Родословная книга по трем спискам с предисловием и азбучным указателем // Временник Императорского общества истории и древностей российских. Кн. 10. М., 1851. С. 68, 69). Затем еще и в XVI в. в Ржевском уезде существовало «Елецкое приселье» (АСЗ. Т. 3. М., 2002. №157. С. 133–134).

¹⁵ ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 535.

¹⁶ ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 26.

¹⁷ См.: Беспалов Р. А. К вопросу о терминах «верховские князья» и «Верховские княжества» // Проблемы славяноведения. Брянск, 2010. Вып. 12. С. 47–48.

¹⁸ Бычкова М. Е. Состав класса феодалов России в XVI в. С. 74–75.

¹⁹ Согласно Любецкому синодику, великий князь Роман Михайлович Брянский был женат на княгине «Марии Корчевской» (Зотов Р. В. О черниговских князьях по Любецкому синодику и о Черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892. С. 26–27). А. В. Кузьмин обратил внимание на то, что в Любецком синодике в ее титуле опущена одна буква. Во Введенском Печерском синодике она поминается как «Мария Корачевская», следовательно, происходила из Карачева (Кузьмин А. В. Верхо́вские княжества // Большая российская энциклопедия. Т. 5. М., 2006. С. 198–199; Поменник Введенської церкви в Ближних Печерах Киево-Печерської Лаври / Упорядкування та вступна стаття Олексiя Кузьмука // Лаврьский альманах. Вип. 18. Київ, 2007. С. 18).

/С. 136/ ²⁰ В данном случае под Северщиной (Чернигово-Северщиной) понимается Юго-Западная и Центральная Черниговщина – область преимущественного проживания северян (севрюков). Северо-восточная часть Черниговской земли была областью преимущественного проживания вятичей и в состав Северщины не входила (О территории Северщины см.: Русина О. [В.] Сiверська земля у складi Великого князiвства Литовського. Киïв, 1998. С. 41–52).

²¹ Halecki O. Dzieje unii Jagiellońskiej. T. 1. S. 181–182.

²² Дополнения к актам историческим, относящиеся к истории России. Собраны в иностранных архивах и библиотеках и изданы Археографическою комиссиею. СПб., 1848. №212. С. 509.

²³ Wolff J. Rόd Gedimina. S. 152–153.

²⁴ Розов В. Українські грамоти. Т. 1: XIV в. і перша половина XV в. Київ, 1928. №20. С. 38.

²⁵ Wolff J. Rόd Gedimina. Dodatki i poprawki do dzieł Hr. K. Stadnickiego: «Synowie Gedimina», «Olgierd i Kiejstut» i «Bracia Władysława Jagiełły». Krakόw, 1886. S. 90–94.

²⁶ Происхождение интересующих нас стародубских князей не ясно. В историографии высказывалось мнение, что князь Александр Патрикеевич Стародубский был сыном князя Патрикея Наримунтовича (Stadnicki K. Synowie Gedymina wielko-władcy Litwy. Monwid – Narymunt – Jewnuta – Koriat. Lwow, 1881. S. 37–42; Wolff J. Rόd Gedimina. S. 16–18; Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów / Biblioteka Genealogiczna. T. 2. Poznań; Wrocław, 1999. S. 21–27, 28–30, 31–32). Однако Наримунта в крещении звали Глебом, а дед князя Александра Патрикеевича, вероятно, носил имя Давида. Во Введенском Печерском синодике поминают князей: Патрикея Давидовича Стародубского, Александра Патрикеевича и Федора Александровича Стародубского (Поменник Введенської церкви… С. 18–19).

/С. 137/ ²⁷ Смоленские грамоты XIII – XIV веков. М., 1963. С. 72–74.

²⁸ ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 64, 70; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 213–214.

²⁹ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 225.

³⁰ Wolff J. Rόd Gedimina. S. 153.

³¹ CE SDQ. T. 1. Pr. 1. №22. S. 19; AUPL. №32. S. 29–30.

³² Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. S. 97–98, 106.

³³ ПСРЛ. Т. 32. М., 1975. С. 150; Wolff J. Rόd Gedimina. S. 56–57.

³⁴ ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 101.

³⁵ ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 71, 101, 159, 185.

³⁶ Рославльский удел князя Юрия Святославича находился в Смоленской земле и граничил с Брянской землей (Русина О. [В.] Сiверська земля у складi Великого князiвства Литовського. С. 212–213). В некоторых западно-русских летописях вместо Рославля ошибочно указан Жаславль или Zeslaw (ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 159, 186). На этом основании М. Стрыйковский полагал, что князь Юрий Святославич получил «Zasław» на Волыни (Kronika polska, litewska, żmódzka i wszystkiéj Rusi Macieja Stryjkowskiego. T. 2. Warszawa, 1846. S. 110).

³⁷ ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 65, 72. Еще в 1390 г., будучи в Немецком ордене, Витовт сетовал на то, что Ягайло и Скиргайло отняли вотчину у брата его жены (SRP. Bd. 2. S. 714). Должно быть, имелся в виду князь Глеб Святославич. Сместив князя Юрия Святославича с великого смоленского княжения, Витовт поступил с ним более благодушно, сохранив за ним его удел.

/С. 138/ ³⁸ Согласно летописям, в 1402 г. рязанские войска «иде ратью на Брянескъ», но были разбиты под Любутском (ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 231). Кажущееся противоречие разрешается, если учесть, что брянские бояре Ослябя и Пересвет были родом любутчанами (Памятники Куликовского цикла. СПб., 1998. С. 39, 285). Следовательно, Любутск был брянским городом (См.: Кузьмин А. В. Верховские княжества // Большая российская энциклопедия. Т. 5. М., 2006. С. 198–199).

³⁹ ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 510.

⁴⁰ Дополнения к актам историческим, относящиеся к истории России. №212. С. 509; Русина О. [В.] Сiверська земля у складi Великого князiвства Литовського. С. 98–99.

/С. 139/ ⁴¹ CE SDQ. T. 1. Pr. 1. №22. S. 19; AUPL. №32. S. 29–30.

⁴² В 1394 г. Витовт с Корибутом совместно воевали против крестоносцев (SRP. Bd. 3. S. 195; Wolff J. Rόd Gedimina. S. 153).

⁴³ ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 2000. Стб. 158–159; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 219; ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 65, 71.

⁴⁴ ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 2000. Стб. 164; ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 156.

⁴⁵ Сведения об этом сохранились только в уникальных известиях Никоновской летописи (ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 124).

⁴⁶ ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 2000. Стб. 157–158; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 218.

⁴⁷ ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 509–510.

⁴⁸ ДДГ. №53. С. 161.

⁴⁹ ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 471.

/С. 140/ ⁵⁰ ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 65, 72.

⁵¹ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 222–225.

⁵² ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 222, 225; ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 65, 72–73.

⁵³ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 225.

⁵⁴ ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 163.

⁵⁵ Календарная зима продолжалась с 25 декабря 1395 г. по 24 марта 1396 г. (Громов М. Н. Время и его восприятие в древней Руси // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. М., 2009. №2(36). С. 11). Если брать во внимание только зиму 6903 г. (мартовский стиль), то она продолжалась до конца февраля 1396 г.

⁵⁶ ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 513; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 226; ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 65, 72, 102.

⁵⁷ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 226; ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 65–66, 72, 102; ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 166.

/С. 141/ ⁵⁸ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 227.

⁵⁹ LEuC UB. Bd. 4. №1478, 1479. S. 218–227; Барбашев А. И. Витовт и его политика до Грюнвальдской битвы (1410 г.). С. 84–86.

⁶⁰ ПСРЛ. Т. 3. М.; Л., 1950. С. 393.

⁶¹ Согласно летописям, эта поездка была совершена «зимой» (ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 228; ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 171–172), то есть в период с 25 декабря 1398 г. по 24 марта или до конца февраля 1399 г. (См.: Громов М. Н. Время и его восприятие в древней Руси. С. 11).

⁶² ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 2000. Стб. 165; ПСРЛ. Т. 16. М., 2000. Стб. 145.

⁶³ ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 517; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 229; ПСРЛ. Т. 35. М., 1980. С. 52, 73.

⁶⁴ ПРСЛ. Т. 28. М.; Л., 1963. С. 254.

⁶⁵ Зотов Р. В. О черниговских князьях по Любецкому синодику и о Черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892. С. 28; Поменник Введенської церкви в Ближних Печерах Киево-Печерської Лаври. С. 19.

⁶⁶ Как заметил А. А. Горский, имеются аналогичные примеры: в 1375 г. Роман Михайлович не правил Брянском, но при этом носил титул «брянско-/С. 142/го князя» (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 2000. Стб. 111; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 190). Под 1380 г. сам князь Дмитрий Ольгердович назван «брянским», а его брат князь Андрей Ольгердович назван «полоцким», хотя ни Брянском, ни Полоцком на тот момент они не владели (ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 458; Горский А. А. Брянское княжество в политической жизни Восточной Европы. С. 89–90).

⁶⁷ ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 471.

⁶⁸ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 229. В родословных книгах Редакции начала XVII в., видимо, ошибочно указано, что князь Юрий Дмитриевич был женат на дочери князя Ивана Святославича (Родословная книга по трем спискам с предисловием и азбучным указателем. С. 53–54).

⁶⁹ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 231.

⁷⁰ ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 185–186.

⁷¹ Кузьмин А. Г. Рязанское летописание. Сведения летописей о Рязани и Муроме до середины XVI века. М., 1965. С. 239–240, 242, 245.

⁷² См.: ПСРЛ. Т. 18. М., 2007. С. 104; ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 26.

/С. 143/ ⁷³ ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 521–522; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 231; ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 2000. Стб. 176.

⁷⁴ См.: Громов М. Н. Время и его восприятие в древней Руси. С. 11.

⁷⁵ ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 522; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 231.

⁷⁶ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 231; ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 187–188.

⁷⁷ Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 2. Т. 5. Прим. 190. Стб. 71; Приселков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. 2-е издание. СПб., 2002. С. 455; ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 188; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 231–232.

⁷⁸ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 213.

⁷⁹ По условиям московско-рязанского договора 1402 г., великий князь Федор Ольгович мог заключить союз с Витовтом только «по думе» с Василием I (ДДГ. №19. С. 52–55).

⁸⁰ ПСРЛ. Т. 16. М., 2000. Стб. 147.

⁸¹ ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 522.

/С. 144/ ⁸² ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 523; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 232.

⁸³ Purc J. Itinerarium Witolda wielkiego księcia Litwy (17 lutego 1370 roku – 27 października 1430 roku) // Zeszyty Naukowe Uniwersytetu im. Adama Mickiewicza. Historia, zesz. 11. Poznań, 1971. S. 86.

⁸⁴ Szweda A. Organizacja i technika dyplomacji polskiej w stosunkach z zakonem krzyżackim w Prusach w latach 1386–1454. Toruń, 2009. S. 369.

⁸⁵ См.: Громов М. Н. Время и его восприятие в древней Руси. С. 11.

⁸⁶ По мнению Р. Плетни, великий князь Юрий Святославич хотел воспользоваться «правом свободного отъезда» (Pletnia R. Działalność wielkiego księcia Witolda na północno-wschodnich obrzeżach państwa Litewskiego w latach 1404–1408. S. 21). Однако такая формулировка проблематична, поскольку, силой вернув себе Смоленск в 1401 г., великий князь Юрий Святославич приобрел суверенитет. В том же году после неудачной осады Витовтом Смоленска было заключено перемирие, однако его детали неизвестны. При живом великом князе Олеге Рязанском и после явного поражения литовских войск вряд ли смоленский князь признал в литовском господаре своего сюзерена. В таком случае в 1404 г. ему не от кого было «отъезжать».

/С. 145/ ⁸⁷ ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 523–524; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 232.

⁸⁸ Pletnia R. Działalność wielkiego księcia Witolda na północno-wschodnich obrzeżach państwa Litewskiego w latach 1404–1408. S. 20.

⁸⁹ Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV–XV веках. С. 713; ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Стб. 524; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 232.

⁹⁰ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 232; Псковские летописи. Вып. 1. М.; Л., 1941. С. 28.

⁹¹ ПСРЛ. Т. 4. СПб., 1848. С. 144–145.

⁹² ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 231.

/С. 146/ ⁹³ Видимо, именно этот «княз(ь) Юрьи Иванович» назван в числе бояр в первой духовной грамоте Василия I (ДДГ. №20. С. 57). Датировка этой грамоты требует уточнения. Л. В. Черепнин обращал внимание на то, что она составлена в отсутствие митрополита Киприана, поэтому в ней нет упоминания о его благословении. Вместе с тем в грамоте в живых упоминается мать Василия I. В этой связи грамоту предлагалось датировать периодом после смерти митрополита (16 сентября 1406 г.) и до смерти матери Василия I (7 июня 1407 г.) (ДДГ. №20. С. 55–57). А. А. Зимин не исключал, что завещание могло быть составлено во время болезни Киприана, когда Василий I готовился к походу против Витовта, накануне 7 сентября 1406 г. (Зимин А. А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV–XV вв. // Проблемы источниковедения. Вып. VI. М., 1958. С. 201–202). А. Б. Мазуров и А. Ю. Никандров обратили внимание на отсутствие в списке гарантов исполнения грамоты князя Константина Дмитриевича и объяснили это его отъездом во Псков в феврале 1407 г. (Мазуров А. Б., Никандров А. Ю. Русский удел эпохи создания единого государства: Серпуховское княжение в середине XIV – первой половине XV вв. М., 2008. С. 113–114). Однако отсутствие князя Константина в списке гарантов можно объяснить и тем, что в интересующей нас духовной грамоте Василий I благословлял своего младшего брата и крестного сына Константина уделом, определенным ему духовной грамотой Дмитрия Донского. Князь Константин не мог быть гарантом исполнения подобных обещаний Василия I. Можно предложить и другую датировку данной духовной грамоты. При наличии у Василия I сына Ивана, отсутствии иных сыновей и при жизни матери Василия I, Киприан также отсутствовал в Москве с 20 июля 1404 г. по 1 января 1406 г. (ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 233). Из этого периода следует исключить вторую половину 1404 г. и начало 1405 г., когда Василий I ждал рождения ребенка, но этого не было отмечено в завещании. Его сын Семен родился 13 января 1405 г. и умер через 12 недель, то есть около 7 апреля (Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 458). Смерть сына могла побудить Василия I задуматься о составлении завещания. В этот момент Василий I, вероятно, управлял уделом князя Константина как его опекун (регент), но 16 мая 1405 г. тот должен был достичь 16-летия и, вероятно, обретал право самостоятельно управлять своим уделом. Если данные рассуждения верны, то первую духовную грамоту Василия I можно было бы датировать периодом с 8 апреля по 15 мая 1405 г.

⁹⁴ См.: Беспалов Р. А. Козельск в XV веке: очерк политической истории. С. 27–29, 36. Сноска 8.

/С. 147/ ⁹⁵ Лихачев Н. П. Разрядные дьяки XVI в. Опыт исторического исследования. СПб., 1888. С. 433–437.

⁹⁶ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 237.

⁹⁷ ДДГ. №16. С. 43; Мазуров А. Б., Никандров А. Ю. Русский удел эпохи создания единого государства: Серпуховское княжение в середине XIV – первой половине XV вв. М., 2008. С. 112; О локализации Людимльска (Гришово тож) см.: Дебольский В. Н. Духовные и договорные грамоты московских князей как историко-географический источник. Ч. 2. СПб., 1902. С. 23–24.

⁹⁸ ДДГ. №16. С. 44. Датировка грамоты остается дискуссионной. В последнее время В. А. Кучкин обосновал датировку временем между 6 мая 1402 г. и 20 июля 1404 г. (См.: Кучкин В. А. К характеристике второго договора Василия I с Владимиром Серпуховским // Великий Новгород и средневековая Русь. Сборник статей к 80-летию академика В. Л. Янина. М., 2009. С. 390–404).

⁹⁹ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 232. В Троицкой летописи это событие было записано между событиями, произошедшими 13 января и 13 февраля 1405 г. (Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 2. Т. 5. Прим. 254. Стб. 103; Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 458).

¹⁰⁰ Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. S. 121–123.

/С. 148/ ¹⁰¹ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 228–229.

¹⁰² Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 2. Т. 5. Прим. 254. Стб. 100; Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 447.

¹⁰³ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 232.

¹⁰⁴ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 231; ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 187–188.

/С. 149/ ¹⁰⁵ LEuC UB. Bd. 4. №1654. S. 472–473; Daniłowicz I. Skarbiec diplomatόw papiezkich, cesarskich, krolewskich, książęcych; uchwał narodowych, postanowień rόżnych władz i urzędόw posługujących do krytycznego wyjaśnienia dziejόw Litwy, Rusi Litewskiej i ościennych im krajόw. T. 1. Wilno, 1860. №824. S. 348–349.

¹⁰⁶ Пресняков А. Е. Образование великорусского государства. С. 342–346; Prochaska A. Dzieje Witolda Wielkiego Księcia Litwy. S. 108–109; Kolankowski L. Dzieje Wielkiego Księstwa Litewskiego za Jagiellonów. T. 1: 1377–1499. S. 84–85; Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV–XV веках. С. 712–714; Pletnia R. Działalność wielkiego księcia Witolda na północno-wschodnich obrzeżach państwa Litewskiego w latach 1404–1408. S. 17–33.

¹⁰⁷ ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 471–472.

¹⁰⁸ ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 471.

/С. 150/ ¹⁰⁹ Барбашев А. И. Витовт и его политика до Грюнвальдской битвы (1410 г.). С. 115; Pletnia R. Działalność wielkiego księcia Witolda na północno-wschodnich obrzeżach państwa Litewskiego w latach 1404–1408. S. 23.

¹¹⁰ LEuC UB. Bd. 4. №1665. S. 490; ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 471.

¹¹¹ ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 471–472.

¹¹² К 1406 г. следует отнести письмо Витовта маршалу Немецкого ордена от 21 января (без года). В нем Витовт сообщал, что собирается выступить в поход на Русь в следующий вторник, то есть 26 января. А. Прохаска со ссылкой на некий русский хронограф соотнес это письмо с походом Витовта на Псков, ошибочно полагая, что он состоялся в 1407 г. (CEV. №358. S. 140). Однако упомянутое нападение Витовта в Псковскую землю началось с города Коложе 5 февраля 1406 г. (Псковские летописи. Вып. 1. М.; Л., 1941. С. 28–29; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 234).

¹¹³ Псковские летописи. Вып. 1. М.; Л., 1941. С. 28.

¹¹⁴ ПСРЛ. Т. 3. М.; Л., 1950. С. 396, 398; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 233.

¹¹⁵ ПСРЛ. Т. 4. СПб., 1848. С. 145.

¹¹⁶ В начале XVI в. составитель Хроники Быховца попытался объяснить начало полномасштабной войны другими, едва ли ни бытовыми причи-/С. 151/нами. По его мнению, она началась из-за обычного разбоя: московские мужики под Путивлем ограбили севрюков (жителей Северщины), взяли с них двух бобров и три кади меду. Витовт требовал от своего зятя Василия I удовлетворения, а не получив его – объявил войну (ПСРЛ. Т. 32. М., 1975. С. 149–150). Учитывая позднее происхождение этого известия в духе донесений о порубежных конфликтах конца XV – начала XVI вв., его достоверность представляется сомнительной. Тем не менее, эти сведения были всерьез восприняты польским историком второй половины XVI в. М. Стрыйковским, который сочинил по этому поводу стихи исторического содержания (Kronika polska, litewska, żmódzka i wszystkiéj Rusi Macieja Stryjkowskiego. T. 2. S. 122). В XVIII в. в переводе стихов М. Стрыйковского они попали в хронику Литовскую и Жмоитскую (ПСРЛ. Т. 32. М., 1975. С. 4–5, 77–78). Еще С. М. Кучиньский отверг подобные предпосылки к началу войны (Kuczyński S. M. Ziemie Czernihowsko-Siewerskie pod rządami Litwy. S. 219).

¹¹⁷ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 234; ПСРЛ. Т. 3. М.; Л., 1950. С. 399.

¹¹⁸ Дата этого события «маiя 25» имеется лишь в выписке Н. М. Карамзина из Троицкой летописи под 6914 (1406) г. (Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 2. Т. 5. Прим. 198. Стб. 73; Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 461). В аналогичном фрагменте Забелинского списка Тверской летописи под 6914 (1406) г. такой даты нет (благодарю Е. Л. Конявскую за предоставление Забелинского списка Тверской летописи еще до его публикации). В списках Тверской летописи сообщение об этом походе в составе рассказа «Розмерье съ Литвою» следует за сообщением о нападении Витовта на Псковскую землю в 1406 г. и датирован словами: «настоящу же лету» (ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 472). В рукописи над словом «настоящу» поставлен знак замены, а на полях тем же почерком написано «авшу». Однако данная датировка не согласуется с датировкой Троицкой летописи, поскольку лето наступало только 23 июня (См.: Громов М. Н. Время и его восприятие в древней Руси. С. 11).

¹¹⁹ Липятины были коломенскими землевладельцами. Два представителя рода: князь Иван Константинович Липятин и его сын Семен были убиты от Литвы. А. В. Кузьмин допускает их родственную связь с фоминскими и березуйскими князьями (Кузьмин А. В. Фамилии, потерявшие княжеский титул в XIV – первой трети XV в. (Ч. 1: Всеволож Заболоцкие, Волынские, Липятины) // Герменевтика древнерусской литературы. Вып. 11. М., 2004. С. 742–752).

/С. 152/ ¹²⁰ В Тверской летописи данное сообщение содержится в составе рассказа «Розмерье съ Литвою» (ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 471–472). В самом начале он имеет датировку: «В лето 6912» (1404 г.), но на самом деле повествует о событиях 1404–1406 гг. Согласно этому рассказу, после нападения Витовта на Псковскую землю (начало 1406 г.), состоялся поход московских войск на Вязьму и Серпейск. В ответном походе литовскими войсками был занят Козельск. Однако составитель протографа Забелинского списка Тверской летописи и Троицкой летописи не учел, что эти события произошли в 1406 г. Под 6914 (1406) г. он поместил дублирующую запись о походе московских войск: «и посла князь великии Василии рать къ Вязьме, къ Серпеиску, и къ Козелску, и ничтоже не успеша» (Конявская Е. Л. «Повесть о Плаве» и летописные статьи Тверского сборника за первое десятилетие XV в. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. М., 2007. №2(28). С. 83, 85; Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 2. Т. 5. Прим. 198. Стб. 73; Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 461). Вероятно, он исходил из того, что сообщение о взятии Козельска литовскими войсками записано под 6912 (1404) г. Поэтому в 1406 г. направил московские войска не только на Вязьму и Серпейск, но заодно и на Козельск. Тем самым допустил ошибку, поскольку на тот момент Козельск был за Москвой, а не за Литвой.

¹²¹ Темушев В. Н. Пограничные города Великого княжества Литовского: Дмитровец в XV в. С. 61–62.

¹²² Через Смоленск – Дорогобуж – Вязьму – Можайск шла известная дорога на Москву (Описание путешествия в Москву посла римского императора, Николая Варкоча, с 22 июля 1593 года // ЧОИДР. М., 1874. Кн. 4. IV. Материалы иностранные. С. 12–15).

¹²³ В этом месте дорога из Московской в Литовскую землю проходила через Калугу, Воротынск, а затем шла на Серенск (СИРИО. Т. 41. С. 441–442), который со времен Ольгерда находился в совместном московско-литовском владении (ДДГ. №53. С. 161; СИРИО. Т. 35. С. 120). От Серенска открывался путь через Мезецк на Серпейск.

/С. 153/ ¹²⁴ ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 472. Этим сообщением в Тверской летописи оканчивается рассказ «Розмерье с Литвою», после которого идут отдельные летописные записи за 6914 г. Составитель Никоновской летописи, видимо, использовал тверской источник, при этом соединил окончание рассказа «Розмерье съ Литвою» со следующим за ним отдельным сообщением о солнечном затмении, произошедшем 16 июня 1406 г. Под этим годом он поместил сообщение: «избиша и изсекоша литва въ своей земле москвичь» и датировал его 16 июня (ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 193).

¹²⁵ CEV. №369. S. 150. Перевод уточнен С. В. Полеховым. Письмо датировано: «am suntage noch Petri et Pauli» – «в воскресенье после [дня апостолов] Петра и Павла». Не имеет года. День памяти апостолов Петра и Павла – 29 июня. А. Прохаска в своем издании отнес письмо к 3 июля 1407 г. Однако не учел, что с июня 1407 г. князь Семен-Лугвень был в Великом Новгороде (Псковские летописи. Вып. 1. М.; Л., 1941. С. 30). Также им не были учтены сведения Тверской летописи о взятии Литвой Воротынска в 1406 г. Данное письмо Витовта следует датировать 4 июля 1406 г. О его датировке также см: Темушев В. Н. Пограничные города Великого княжества Литовского: Дмитровец в XV в. С. 61. Сноска 72.

¹²⁶ Путь войска от Воротынска до Мстиславля и потом путь гонца до Орши составил бы не менее двух недель, но гонец от Воротынска до Орши, вероятно, мог бы доскакать за неделю (с 27 июня по 4 июля).

¹²⁷ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 234.

/С. 154/ ¹²⁸ Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 2. Т. 5. Прим. 199. Стб. 74; Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 461.

¹²⁹ См.: Громов М. Н. Время и его восприятие в древней Руси. С. 11.

¹³⁰ Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od końca czternastego wieku. Warszawa, 1895. S. 95–96.

¹³¹ Jana Długosza kanonika krakowskiego Dziejόw polskich. T. 4. Kraków, 1869. S. 202.

¹³² Князь Иван Ольгимонтович был соратником Витовта, а его дети занимали высокие посты. К началу 1420-х гг. князь Михаил Иванович был киевским наместником, а князь Семен Иванович был наместником Витовта в Великом Новгороде. Их сестра Ульяна по смерти первого мужа, в 1418 г. вышла замуж за Витовта (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od końca czternastego wieku. S. 95–97).

¹³³ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 234.

¹³⁴ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 231.

¹³⁵ CEV. №369. S. 150.

/С. 155/ ¹³⁶ LEuC UB. Bd. 4. №1479. S. 226.

¹³⁷ CEV. №352. S. 136–137.

¹³⁸ Kuczyński S. M. Ziemie Czernihowsko-Siewerskie pod rządami Litwy. S. 176.

¹³⁹ Русина О. [В.] Сiверська земля у складi Великого князiвства Литовського. С. 107.

¹⁴⁰ Данный источник опубликован под названием хроники Иоганна фон Посильге, но в настоящее время его авторство оспаривается. Далее он упоминается нами под названием «прусской хроники».

¹⁴¹ SRP. Bd. 3. S. 282–283.

¹⁴² Jana Długosza kanonika krakowskiego Dziejόw polskich. T. 3. Kraków, 1868. S. 532.

¹⁴³ CEV. №352. S. 136.

/С. 156/ ¹⁴⁴ Pominki dziejowe Lwowa z archiwum miasta. T. 2. Księga przychodów i roschodów miasta 1404–1414. Lwow, 1896. S. 24. №105.

¹⁴⁵ CEV. №343, 344. S. 129.

¹⁴⁶ Дата выступления немцев в поход рассчитана исходя из того, что, по словам комтура Рагнита, к 2 сентября они находились в пути 27 дней (CEV. №347. S. 131). По сообщению Т. Нарбута, в записках Лидского прихода имелась запись о том, что 5 августа 1406 г. князь Юрий Святославич с бандой разбойников совершил безуспешное нападение на Лиду, где якобы содержалась в неволе его жена, а затем – на виленский францисканский монастырь Девы Марии. Вместе с тем историк сделал оговорку, что А. Грыбовский относит нападение на францисканский монастырь к 7 августа 1403 г., и в датировке имеется проблема (Narbutt T. Dzieje starożytne narodu litewskiego. T. 5. Wilno, 1839. Dodatek 1. S. 2–3). А. Прохаска со ссылкой на Т. Нарбута писал, что данное нападение было совершено на Ошмяны (Prochaska A. Dzieje Witolda Wielkiego Księcia Litwy. S. 110). Сведения о нападении на Лиду или Ошмяны князя Юрия Святославича 5 августа 1406 г. представляются сомнительными. Во-первых, хотя удар и состоялся бы в отсутствие войск Витовта, которые к тому времени уже могли миновать Минск, но был бы нанесен накануне прохождения через эти места поляков и немцев, что было рискованно. Во-вторых, данные Т. Нарбута не согласуются с тем, что о местонахождении князя Юрия Святославича месяц спустя писал сам Витовт (см. далее).

¹⁴⁷ В книге казначея Немецкого ордена содержатся записи о выплатах. В том числе: «двум герольдам: герцога Голландии и герцога Бургундии, когда они вместе с Витовтом прибыли из Русского похода (us der Russchen reise)»; «добровольцам, которые ездили в Русский поход»; «двум возничим, каждый с тремя лошадьми 15 недель пребывали в Русском походе»; «комтуру Рагнита, которого господин направил в Русский поход с фогтом Жемайтии»; «двум возничим с двумя каретами и шестью лошадьми и двумя слугами, которые 15 недель пребывали в Русском походе» (CEV. S. 970; Das Marienburger Tresslerbuch der Jahre 1399 – 1409. Königsberg i. Pr., 1896. S. 407, 409).

¹⁴⁸ Дорога от Минска через Могилев и Кричев до Стародуба реконструирована В. Н. Темушевым по источнику первой трети XVI в. (Кром М. М. Стародубская война 1534–1537. Из истории русско-литовских отношений. М., 2008. С. 29; Памятники истории Восточной Европы. Источники /С. 157/ XV–XVII вв. Т. 6. Радзивилловские акты из собрания Российской национальной библиотеки. Первая половина XVI в. / Сост. М. М. Кром. Москва-Варшава, 2002. №18. С. 71).

¹⁴⁹ CEV. №352. S. 136–137.

¹⁵⁰ Дорога из Стародуба через Трубчевск на Брянск известна по источникам конца XV – первой трети XVI вв. (СИРИО. Т. 41. С. 442; Памятники истории Восточной Европы. Источники XV–XVII вв. Т. 6. №18. С. 71), но она действовала еще и в конце XIV в. (См.: ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М., 2000. Стб. 138). Комтур Рагнита Фридрих фон Цолерн писал, что его дорога от Днепра (Tunepper) до Брянска составила 56 миль (около 420 км) (CEV. №347. S. 131). А. Прохаска ошибочно интерпретировал слово «Tunepper» как Таненберг и указал, что Брянск находится в 56 милях от Таненберга. Слова комтура Рагнита соответствуют описанной нами дороге Могилев (на Днепре) – Кричев – Стародуб – Трубчевск – Брянск.

¹⁵¹ CEV. №347. S. 131. Письмо датировано: «am dunnerstage noch Egidii» – «в четверг после [дня] Эгидия». Года нет. День Эдигия исповедника – 1 сентября.

¹⁵² CEV. №348. S. 132; Daniłowicz I. Skarbiec diplomatόw… T. 1. №843. S. 352. Письмо датировано: «am freitag noch sint Egidii confessoris» – «в пятницу после [дня] Эгидия исповедника». Год не указан.

¹⁵³ SRP. Bd. 5. S. 226; Лiцкевiч А. «Сумарыум Ягайлы і Вітаўта» // Беларуская думка. Лiстапад 2009. С. 101.

¹⁵⁴ CEV. №352. S. 136–137; Daniłowicz I. Skarbiec diplomatόw… T. 1. №850. S. 354. Письмо датировано: «an der mitwochen noch Dyonisii» – «в среду после [дня святого] Дионисия» (9 октября). Не имеет года. В известных публикациях датировано 13 октября 1406 г. (среда).

/С. 158/ ¹⁵⁵ ПСРЛ. Т. 3. М.; Л., 1950. С. 399.

¹⁵⁶ ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 471.

¹⁵⁷ По этой дороге Витовт совершал поездку еще и в 1427 г. (См.: Беспалов Р. А. К вопросу о времени запустения южной части Новосильско-Одоевского княжества // Город Средневековья и раннего Нового времени: археология, история. Материалы IV Всероссийского семинара. Ноябрь 2011 г. Тула, 2013. С. 88–90; CEV. №1329. S. 798–779).

¹⁵⁸ ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 475; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 234.

¹⁵⁹ SRP. Bd. 3. S. 283. Здесь и далее переводы цитат из прусской хроники приведены с учетом уточнений В. Шульзингера, которого я благодарю за оказанную помощь.

¹⁶⁰ Дата 22 сентября рассчитана от 1 октября, когда было заключено перемирие, за вычетом 9-и дней, которые стороны простояли на Плаве.

/С. 159/ ¹⁶¹ Е. Л. Конявская полагает, что 7 сентября московские войска подошли к Плаве, а 16 сентября (через 9 дней) уже заключили перемирие с Литвой (Конявская Е. Л. «Повесть о Плаве» и летописные статьи Тверского сборника за первое десятилетие XV в. С. 89). Однако такая трактовка летописи приводит к хронологическому несоответствию. Во-первых, 3 сентября Витовт был еще в Брянске. До Плавы ему предстояло преодолеть не менее 230 км, что невозможно было бы сделать за 4 дня, поскольку расчетная скорость 57,5 км в день превышает возможности конного войска с обозом. До этого около 1000 км немецкие рыцари передвигались со средней скоростью 37 км в день. К тому же перед встречей с войсками противника значительное время должно отводиться на разведку. В это время основные войска находятся в ожидании, и средняя скорость их передвижения существенно падает. Во-вторых, сложно предположить, что стороны заключили перемирие 16 сентября, с тем условием, что оно наступит только через две недели, начиная с 1 октября.

¹⁶² ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 474–475. В Погодинском списке Тверской летописи имеется еще одна запись о стоянии на Плаве. Она начинается словами «О Плаве повесть» и датой «В лето 6914. На страстной недели, въ пятокъ великiй» (9 апреля 1406 г.). Далее следует краткое упоминание о перемирии на Пашковой гати (ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 472). Е. Л. Конявская показала, что данная компиляция находится не на своем месте. В Забелинском списке Тверской летописи дата «на страстной неделе, въ пятокъ великий» относится к 6913 г. (17 апреля 1405 г.) и предваряет совсем другое событие, что согласуется с другими летописями (Конявская Е. Л. «Повесть о Плаве» и летописные статьи Тверского сборника за первое десятилетие XV в. С. 85).

¹⁶³ Jana Długosza kanonika krakowskiego Dziejόw polskich. T. 3. S. 532.

¹⁶⁴ Темушев В. Н. Пограничные города Великого княжества Литовского: Дмитровец в XV в. С. 63–64.

/С. 160/ ¹⁶⁵ Jana Długosza kanonika krakowskiego Dziejόw polskich. T. 3. S. 536–538.

¹⁶⁶ SRP. Bd. 3. S. 283; CEV. S. 970; Das Marienburger Tresslerbuch der Jahre 1399 – 1409. S. 409.

¹⁶⁷ Дата рассчитана исходя из того, что, по словам комтура Рагнита, к 2 сентября немцы находились в пути 27 дней (CEV. №347. S. 131), следовательно, выступили в поход 7 августа (см. выше).

¹⁶⁸ ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 435; ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 233.

/С. 161/ ¹⁶⁹ ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 476–477.

¹⁷⁰ ПСРЛ. Т. 15. М., 2000. Стб. 471.

¹⁷¹ ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 198; ПСРЛ. Т. 3. М.; Л., 1950. С. 399.

¹⁷² ПСРЛ. Т. 4. М., 1848. С. 144.

¹⁷³ В написании месяца в летописях имеется разночтение: «30 июня» или «30 июля», но указан день недели: «пяток». 30 июня 1406 г. приходилось на среду, а 30 июля того же года – на пятницу (Псковские летописи. Вып. 1. М.; Л., 1941. С. 29).

¹⁷⁴ Псковские летописи. Вып. 1. М.; Л., 1941. С. 29.

¹⁷⁵ ПСРЛ. Т. 25. М., 2004. С. 234; ПСРЛ. Т. 11. М., 2000. С. 194.

_____________________________________________________________________

Список сокращений

АЗР – Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею.

АСЗ – Акты служилых землевладельцев XV – начала XVII века.

ДДГ – Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.; Л., 1950.

ПСРЛ – Полное собрание русских летописей.

СИРИО – Сборник Императорского русского исторического общества.

ЧОИДР – Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете.

AUPL – Akta unji Polski z Litwą 1385–1781. Kraków, 1932.

CE SDQ – Codex epistolaris saeculi decimi quinti.

CEV – Codex epistolaris Vitoldi magni Ducis Lithuaniae 1376–1430 / Collectus opera Antonii Prochaska // Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6. Crakoviae, 1882.

LEuC UB – Liv-, Esth- und Curländisches Urkundenbuch nebst Regesten.

LM – Lietuvos metrika.

SRP. Bd. 3. – Scriptores rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen Preussischen Vorzeit bis zum untergange der Ordensherrschaft. Bd. 3. Leipzig, 1866.

SRP. Bd. 5. – Scriptores rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen Preussischen Vorzeit bis zum untergange der Ordensherrschaft. Bd. 5. Leipzig, 1874.

_______________________________________________________________________

Части III – V >>